Такой образ сатаны находится в одиозном
Такой манер
сатаны присутствует в
одиозном противоречии с православной обыкновением, с
этим же Евангелием, где разделение света и
тьмы проведено тотально и несомненно, и
думается, собственно булгаковская амбивалентность бога и дьявола - это
печальный плод его
трагической жизни.
Наконец,
романная Москва делается местом Ужастного суда и тем
наиболее замыкает новозаветную линию событий, которые стартовали в иудейском Ершалаиме.
Панорама знаменитого Ершалаима,
настолько магически выпукло воссозданная в романе,
восходит не лишь к археологической идеи профессора Макавейского (приятеля семьи Булгакова-основателя), но ещё и к
детским эмоциям автора от огромной
панорамы "Голгофа. Иерусалим в эпизод
распятия Иисуса Христа", коия
была сооружена в Киеве в первых числах нашего
века. Именно тогда уже тень грядущего творения рухнула на юношу, и в
нем забрезжил далёкий роман. "Представляешь, где я в данный момент был? -
задавал вопросы он сестру и сам же отвечал: - На балу у Сатаны".
Еще тогда уже он подавал собственные фантазии в реалистическом соусе мистификации. По свидетельствам современников, киевская панорама Иерусалима впечатляла посетителей масштабом и
умением исполнения. Вот откуда берет исток писательская сила индивидуального "эмоции, зримая
полотно дворца Ирода, крылатые боги над гипподромом, знаменитая
глыба иерусалимского храма с чешуйчато-
драконовой крышей, Хасмонейский
дворец с бойницами, золотые скульптуры в римском духе, ужастная Антониева
башня... Топография Ершалаима воссоздается Булгаковым с не меньшей
археологической тщательностью,
чем Столица, но до знаменитой пятничной ночи на страстную субботу
два "ненавидимые" города присутствуют
пока в отдельности, хоть и в русле общего события.
