Белзой) невдалеке от полуразрушенных ворот
Белзой) невдалеке от полуразрушенных
ворот масличного усадьбы в
Гефсимании.
Так в романную
Столицу попадает и
пестрая будочка "Пиво и воды" из
боковой аллеи на Патриарших прудах, та исключительно, на
месте которой в настоящий момент стоит газетный киоск, у выхода к Небольшому
Козихинскому пер., та исключительно, где
икал от теплой абрикосовой и Берлиоз и Бесприютный, да и сам же Булгаков.
Обыгрывается
буквально любая топографическая составную часть, оказавшаяся на
пути сюжета. К "археологии страданий" примешивается
археография рассказы. Романист и рассказчик столичных событий настаивают на том, что всё это было и
пишется прямо в данный момент по новым горячим отпечаткам. Фантасмагория создается Булгаковым в некоторой степени языком документа, кроме такого, на
ней лежит заметный печать исповеди. Дьяволиада
вспоминается наиболее правдивым очевидцем, акцентирует внимание автор.
Наконец, сатана появляется раз весной в час небывало жаркого заката у Патриарших прудов. Собственно это за территорию? Отчего она настолько притягательна для Воланда? Не способен ли дьявол прийти в Столицу с какой-
нибудь иной стороны?
Перечисление всех секретных реалий, связанных с данной первоначальной ценой сатаны, разрешает нам произнести - нет, дьявол мог
показаться в Столице только
тут, на бессодержательный липовой аллее у Патриарших (и уже
Пионерского)
прудов.
Вы - немец? - задает вопросы Бездомный сомнительного интуриста. - Я-то? - переспрашивает тот и, прикинув, отвечает: да,
наверное, немец.
Дьявол в том европеизированном облике a la
Мефистофель, каким он ещё в минувшем
веке явился перёд глазами российского общества, был собственно немцем, нечистой мощью, идущей с запада, в следствии этого
логичней представить
его выход в свет на столичной земле собственно с западной стороны Садового кольца,
которое кушать не
собственно иное, как срытая до причины земляная крепостная стена.
